19 ноября 1941 года Вилор Чекмак принял неравный бой с отрядом солдат вермахта в районе деревни Алсу около Севастополя. Когда патроны кончились, Вилор подпустил к себе поближе противника и подорвал гранатой себя и противника. Представим себе, что СССР проиграл Вторую мировую войну — тогда бы в официальной пропаганде Вилор Чекмак был бы назван «злодеем» и «террористом». Но СССР выиграл войну, а потому Вилор Чекмак был внесен в список пионеров-героев и о его подвиге рассказывали детям в советских школах.
Другой случай — подрыв газопровода в Крыму 31 октября 2017 года. С точки зрения российского государства — это «диверсия украинских диверсантов» и терракт. С точки зрения украинского государства — неизвестные лица, совершившие это, вероятно, «герои» и «борцы за независимость Украины».
Третий пример. Сталинские чистки в высших рядах ВКП(б) 1936-1938 годов. Посмотрев приговоры в отношении Зиновьева Г.Е., Каменева Л.Б и других, мы увидим одни и те же похожие формулировки: ведущие большевики страны оказывается — «террористы», планировали «теракты», покушения и действовали по указаниям Троцкого Л.Д.
Таким образом, слово «террорист» это клише, которым государственная пропаганда награждает всех направо и налево без всякого разбора в разное время, при разных «вождях». Все зависит от политической коньюнктуры и сложившейся ситуации.
Термин «террорист» нужен государственной пропаганде для того, чтобы люди не задумавались, так как замазав всех одной краской, всех можно свалить в одну кучу: курдскую пешмергу, джихадистов ИГ, подрывников в метро, украинских диверсантов, пионеров-героев, палестинцев из «Хамас» и так далее. Народ не разбирается. Ему даже не надо объяснять: как возможно официально встречаться на территории твоего же государства с представителями движения, которое на территории твоего же государства официально признано «террористическим»(мы имеем ввиду недавнюю встречу с представителям Талибан в Москве).
То что, политики сели за стол переговоров, чтобы прекратить войну — это, конечно, хорошо. Но сам факт того, что 9 ноября 2018 года министр иностранных дел РФ Лавров встретился в Москве в представителями Талибан лишь подтвержадет двухсмысленность термина «террорист». Получается, когда чиновникам выгодно — можно называть «террористами» кого угодно, хоть бабушек у подьезда, а когда нужно, можно сделать вид, что несколько лет назад никого, собственно, «террористами» не признавали. Что, мол, это «было давно и не правда»…
Одно из многочисленных определений терроризма — «предумышленное, политически мотивированное насилие, совершаемое против мирного населения». Не трудно увидеть, что под него легко попадают действия государства по разгону оппозиционного митинга, например. Митинг разгоняется с помощью насилия? Да. Насилие политически мотивированно? Да. Насилие совершается против мирного населения? Да. Получается — госудаство террорист…
Аналитики спецслужб пишут пособия, защищают диссертации, пытаясь заглянуть в «загадочную душу террориста-смертника». Основной вопрос пособий по психологии суицидального терроризма — «что должно быть в голове у человека, чтобы он добровольно подорвал себя». С точки зрения размеренного обывательского образа жизни такой исход, конечно же, дикость и не укладывается в сознании. Но поможет нам здесь — кто бы вы думали? Да, старый добрый классик социологической мысли Эмиль Дюркгейм. Больше чем сто лет назад он выпустил монографию «Самоубийство», в которой выделил две основных причины самоубийства. Первая — когда у индивида рвутся социальные связи, другая причина — абсолютная интеграция в социальную среду. С точки зрения классика социологии получается, что суицидальный терроризм — это результат «абсолютной интеграции в социальную среду».
Абстрагируясь от этих примеров, остановимся на том, что есть разные способы борьбы. Одни способы борьбы люди одобряют в зависимости от сложившейся обстановки, другие — осуждают. Каждый конкретный случай лучше рассматривать отдельно. Но каким может быть общий критерий с точки зрения светского, социально-классового мировоззрения? Достойны осуждения акции, в которых есть невинные жертвы, когда заранее ясно, что погибнут случайные люди. Какие акции достойны оправдания — решайте сами, а мы лишь приведем в заключении еще один пример.
К моменту своей гибели — 11 мая 1944 года пятнадцатилетний Марат Казей уже имел два года опыта непрерывного участия в боевых действиях. В этот день вместе со своим отрядом Марат попал в окружение в районе деревни Хоромицкое Минской области. Когда патроны кончились, у Марата осталось две гранаты. Одну он кинул в гитлеровцев, второй — подорвал себя. С точки зрения современной государственной пропаганды, Марат Казей — «смертник», «шахид-террорист». Государственная пропаганда с ужасом показывает телезрителям «львят халифата», то есть подростков, которых различные исламисткие группировки обучают участию в боевых действиях. Но тут же, в это же время на телеканале «Звезда» идет сюжет про «юнармию». То есть, здесь — правильные львята, а здесь — неправильные львята? Очень все это не однозначно…
Слева направо на фото: зампред Высшего совета мира Афганистана Азизулла Дин Мохаммад, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров, руководитель Политофиса Талибана Шер Мохаммад Аббас Станакзай. Фото: ТАСС.