Есть мнение, что в современной России мы живем в ситуации нового классо-образования. То есть, что именно сейчас формируются новые социальные классы и они обретают устойчивые формы. Автор этой статьи один из тех, кто разделяет данную точку зрения. В данном случаи не так важны строгие термины: классы, сословия, касты. Важно, что это происходит здесь и сейчас, и что ничего хорошего в этом нет.

Лет пятнадцать назад я, как-то прогуливаясь по территории Нижегородского Кремля, встретил своего бывшего коллегу (назову его Николай). Раньше он, также как и я, работал в нашем институте преподавателем. Николай был в отлично скроенном костюме, выглядел импозантно. До этого мы не виделись лет десять. Разговорились, он рассказал мне, что работает сейчас советником губернатора. Я удивился: Николай был обычным преподавателем, ничем не выделявшимся из серой преподавательской среды, звезд с неба не хватал. Мне он честно признался, что устроился в областную Администрацию по блату. «Как тебе работается на чиновничьей должности?», — поинтересовался я. «Ты знаешь, — начал он мне восторженно рассказывать, — я даже не знал, что можно так жить и работать, Это супер!». Я расспросил его про близких родственников, с которыми был знаком. Николай сообщил, что жену, бывшую учительницу в средней школе он тоже пристроил в областной Администрации (нечего за копейки ж… рвать!), а сына засунул в хороший банк на приличное место.
Эпизод этот вспоминается в связи с тем, что в последнее время в обществе явственно проступает новое социальное явление – образование каст. Каста – «это общественная группа, ревниво оберегающая свою замкнутость, обособленность и свои сословные или групповые привилегии» («Словарь иностранных слов», под редакцией А.Г. Спиркина).
Образование кастового общества – явление не новое, оно существовало в разных государствах и в разные эпохи. Были кастовые структуры в Римской империи и Индии, в чопорной Англии и в царской России. Однозначно нельзя сказать, что кастовая структура вредит развитию страны и является регрессом. До революции в России существовали обособленные профессиональные сообщества – купцы, гончары, кузнецы, ямщики и т.д. – в которых из поколения в поколение передавались профессиональные навыки, традиции, нормы поведения.
Иногда задают вопрос: а существовали ли касты в Советском Союзе? Вопрос непростой. Да, в Советском Союзе были потомственные военные, врачи, артисты, были профессиональные союзы, клубы по общим интересам. Но это не были замкнутые касты, куда доступ для посторонних был закрыт. Была и так называемая номенклатура, высшие чиновники и партийные бонзы, но даже эти элитарные слои трудно было квалифицировать как касту. Доступ в верхние эшелоны власти для простого человека из народа был затруднен, но не закрыт. Так, в Верховном совете СССР всегда была прослойка депутатов из народа – из рабочих, крестьян. На руководящие посты в Партии мог попасть простой общественник-комсомолец. В Государственном институте международных отношений существовало не писанное правило – десять процентов студентов должны были набираться из среды рабочих.
Сегодня все по-другому. Уже никого не удивляет, что «теплые места» передаются по наследству. Особенно заметно это явление в государственных органах управления, в госкорпорациях, в крупных компаниях экспортного направления. Современные касты обросли такой каменной оболочкой, что человеку без связей попасть туда практически невозможно. Например, касты в судах, касты из депутатов, прокурорских работников. Не имеет значения, имеет ли кандидат соответствующее образование, способности к работе на важной должности или нет; главное, что он пришел от Ивана Ивановича или Пал Палыча.
Я знаю молодого человека, закончившего с красным дипломом юридический факультет в университете Лобачевского. Поэтому при распределении на работу он надеялся, что его оставят работать в областном центре, и он просил об этом, так как у него больная мать. Но он был «из низов», его отправили в самый глухой район области на должность помощника прокурора. Здесь он стал «белой вороной», так как отказывался фальсифицировать уголовные дела, чтобы повышать процент раскрываемости. Позднее его выдавили из этой среды.
Термин «элита» означает самое лучшее, отборное, полученное в результате строгой селекции. Что представляет сегодня правящая элита в современной России? Увы, общая картина высшего менеджмента в стране не соответствует этому термину.
Недавно беседовал с преподавателем из университета Лобачевского, доктором химических наук. Спросил его мнение о студентах выпускающихся сегодня из университета. Ответ меня поразил. Есть очень способные ребята, сообщил мне профессор, но девяносто процентов молодых талантов не могут найти себе применение в нашей стране и уезжают работать за границу.
Образование высших каст в обществе стало устойчивой тенденцией. Этот процесс, кстати, вредит как государству в целом, так и самому правящему классу. А вопиющая разница в доходах между «элитой» и народом еще больше электризует обстановку в обществе. Как сказал один классик, революционная ситуация это когда верхи не могут управлять по-старому, а низы не хотят жить по-старому.
В настоящий период времени у правящей элиты только два инструмента в руках, помогающие удержать разрастающийся конфликт между обществом и государством в контролируемых рамках – пропаганда и репрессивный аппарат. Чтобы отвлечь внимание населения от насущных проблем, на полную мощь включили пропагандистскую машину. Ковидная пандемия, поведение кавказцев в российских городах, проблемы на белорусско-польской границе с беженцами-курдами, позиционное противостояние между Россией и ЕС – эти темы муссируются, перекручиваются в разных вариациях, полностью заполняя внутренне информационное пространство.
Что касается старого метода закручивания гаек, то это палка о двух концах. Дело в том, что репрессивный каток имеет двойную сущность. Да, на какое-то время репрессивный аппарат может закрыть наиболее активных оппозиционеров, запугать остальных, то есть не решить проблемы, а загнать их вовнутрь. Но, во-первых, чем больше жесткость репрессий, тем больше она порождает сомнений в силе тех, кто эти репрессии развязывает. Во-вторых, репрессии сужают возможности для мирного разрешения конфликтов, озлобляют людей, толкают их на более агрессивные действия против властей. Кроме того, репрессивные меры «веером» без четкого целеполагания («отстрел» своих) означают выход репрессивного механизма за пределы системной логики и контроля. Когда-то мы это уже проходили.

Евгений Бугров