Представляем вам статью Николая Дедка. На наш взгляд в данном материале правильно поставлен вопрос об ошибочной ориентации определенной части левых на меньшинства — вместо «большинств». Дело не только в анархистах. Сегодня мы можем встретить много разных групп левых, которые не являются анархистами, но к которым критика, высказанная в данной статье также относится.
Просматривая контент анархистских пабликов, преимущественно американских и западноевропейских, со временем отметил одну важную деталь. Каждый раз, когда авторы статей и видео говорят об угнетенных, они говорят о меньшинствах. Когда заходит речь о тех, кого эксплуатирует капитализм — в первую очередь припоминают бездомных. Вспоминают тех, кого душит доминирующая культура — значит речь о ЛГБТ. Когда ведется разговор про государственный контроль — то в контексте ущемления мигрантов.
Другими словами, про угнетение и эксплуатацию говорится исключительно в контексте того, что они их испытывают небольшие маргинальные группы.
И это, в принципе, понятно: маргинализированные слои населения действительно по целому ряду причин более других страдают от социального порядка, предрассудков и государственного насилия. По-человечески их, действительно жаль.
Однако у меня возникает вопрос: кто же тогда будет защищать большинство?
На протяжении большей части своей истории анархизм как политическое движение и философия настаивал на том, что он выражает интересы подавляющего большинства населения. Рабочих и крестьян. Политическая программа анархистских движений имела в виду переустройство общества в пользу интересов БОЛЬШИНСТВА. Анархисты, соответственно, выступали от имени этого большинства, стремились быть его голосом.
И, нужно отметить, именно те анархистские движения и организации, которые смогли наиболее адекватно выразить интерес рабочего большинства, имели наибольший успех.
Однако в начале 1970-ых в левой и анархистской мысли произошел переворот. Вслед за разочарованием в «классическом» пролетариате, который не осилил полноценное восстание (чему есть масса причин: и репрессии, и подъем социального государства, и реформистская позиция профсоюзов), которого от него ожидали интеллектуалы, пришли попытки искать новый революционный класс. Ряд левых интеллектуалов: Бодрийяр, Маркузе и другие, приходят к выводу, что пролетариат продался капитализму и уже интегрирован в Систему. Перемены ему не нужны, на восстание он не способен. Надежды обращаются на маргинализованные меньшинства, угнетенных людей на обочине общества. Геи, лесбиянки, эмигранты, бездомные — все те, кто отвергнут социальным устройством и считаются изгоями. Предполагается, что именно они, обозленные на систему, те, кто страдает от нее больше всего, захотят её уничтожить ее и поведут за собой остальных.
Излишне говорить, что и эта надежда не сбылась. За исключением ряда локальных бунтов (временами довольно масштабных), антиавторитарии так и не смогли построить массовое общеевропейское революционное движение, которое хотя бы отдаленно напоминало то, что существовало в 1910-1930-е годы. Работа среди меньшинств, с разной степенью успешности, была. А вот чтобы они стали локомотивом радикальных перемен — такого не было. Исключением можно назвать только антиглобалистское движение, однако оно было ситуативным объединением разных сил без одной позитивной повестки, и просуществовало недолго (приблизительно с 1998 по 2004) — не говоря уже про то, что потерпело поражение. И в нем, что важно, повестка защиты прав меньшинств практически отсутствовала.
Однако же более ранняя парадигма — делать ставку на меньшинство — у анархистов по-прежнему осталась. И, хотя системные и партийные левые часто говорят о правах рабочих, реального революционного рабочего движения по-прежнему не существует, а внимание анархистов почти везде обращено, в первую очередь, на все тех же ЛГБТ, бездомных и эмигрантов. Временами также на мусульман, цыган, людей с психическими заболеваниями и наркопотребителей.
И хоть эти люди реально подвергаются угнетению, и защищать их — дело нужное и благородное, я повторю свой вопрос:
Кто защитит интересы большинства?
Очевидно, что большинство ( а это сегодня, как и 100 лет назад, наемные рабочие), не пойдет за теми, кто не артикулирует его интересы. И даже если анархисты смогут объединить под своими флагами ВСЕ вышеупомянутые меньшинства (чего, впрочем, не наблюдается), им, всем вместе взятым, не удастся сделать революцию. Просто потому, что они — меньшинство и составляют чисто физически мизерный процент населения.
Да, пролетариат, интегрированный в Систему. Общество потребления дало людям иллюзию смысла жизни, который заключается в то, чтобы до наступления смерти потребить как можно больше вещей и услуг, социальные лифты в демократических государствах действуют куда лучше, чем 100 лет назад. Некоторые рабочие специальности дают хороший доход.
Структура рабочего класса сильно изменилась: стало меньше заводского пролетариата, больше прекарных рабочих в сфере услуг, самозанятых и фрилансеров, которые по марксистской терминологии есть «мелкая буржуазия», но по факту занимаются самоэксплуатацией на рынке труда и поэтому без всяких колебаний должны быть причислены к рабочим. Многие наемные рабочие имеют достаточно высокий уровень жизни.
Однако все это не отменяет того, что только люди труда это те, кто по-настоящему (или теоретически) может быть заинтересован в радикальной смене экономических и политических отношений. Потому что по-прежнему, как и 100 лет назад, они, создавая львиную долю продуктов и услуг, получают ничтожно мало от того, что получают собственники и их начальство. Создавая в этом мире буквально все, они остаются в нем расходным материалом для аккумулирования капитала мизерным меньшинством.
Более того, повсеместно я вижу признаки того, что революционные движения обездоленных самого разного рода (от заводских рабочих до самозанятых и безработных) восстают с большой интенсивностью и имеют все основания для радикализации.
Во-первых, имущественное неравенство растет. Это происходит как в развитых странах, так и глобально. В 2018 году было подсчитано, что имущество 50% беднейших жителей земли равно имуществу 26 богатейших миллиардеров. Еще в 2009 году для такого равновесия потребовалось бы 380 богатейших. В США 1% населения владеет 42% всего имущества страны. И эти пропорции непрестанно ухудшаются в сторону еще большего неравенства.
Во-вторых, надежды на исчезновение наемных рабочих как таковых и тотальную автоматизацию работы не сбываются. Наоборот, мы видим стремительную пролетаризацию самозанятых, возвращение многих производств их стран третьего мира назад в первый, усиление эксплуатации и ликвидацию институтов социального государства почти повсеместно. Климатический, а теперь еще и эпидемиологический, кризис этому стремительно способствуют.
Это вызывает почти не прекращающиеся восстания рабочих в огромном количестве стран. Самое последнее: движение Желтых Жилетов, мощные протесты в Чили и Эквадоре. ВСЕ они начались из-за экономического неравенства.
Однако какую роль в этих движениях играют анархисты? За редким исключением — никакую или мизерную. Так как все эти года они были сконцентрированы на разного рода меньшинствах. Но все же «свято место пусто не бывает» и симпатии рабочих с разной степенью успеха захватывают, в зависимости от страны, правые популисты (факт, что белый рабочий класс массово голосовал за Трампа), или исламисты (с кого вы думаете состоит социальная база Братьев-Мусульман и ИГИЛа на Ближнем Востоке?). Они предлагают для рабочего большинства свое решение, далекое от идеалов равенства и справедливости.
Что же делать?
Я не хочу сейчас наезжать на Маркузе и Бордийяра и атаковать левых интеллекталов. Они жили в свое время и в своем контексте и видели ситуацию так. Это наша, а не их, вина, что мы пользуемся идейными наработками 50-летней давности вместо того, чтобы построить свой актуальный анализ действительности. Я же хочу, чтобы все начали, в конце концов, мыслить политическими критериями и поняли: когда мы ставим своей целью построения общества для рабочих, то мы должны обращаться к рабочим.
Как бы это цинично не звучало, но заботу о меньшинствах нужно оставить специализированным группам: правозащитникам, инициативам благотворительности. Или, по крайней мере, не делать ее своей главной политичной линией. Не потому, что мы не любим эти меньшинства. А потому, что даже когда все они станут под наши флаги (чего не было и не будет, так как ни ЛГБТ, ни бездомные априори не имеют интереса в радикальном переустройстве общества, кроме того, это те еще специфичные люди), их никогда не хватит, чтобы опрокинуть существующий строй, не говоря уже о том, чтобы построить что-то новое.
Не важно под каким названием, не важно, в какой организационной форме — анархизм должен вернуться в политику с четкой программой преобразований в интересах рабочего большинства. И чем раньше мы это сделаем, тем лучше.
Автор: Николай Дедок